Весьма показательно: подробно разъяснив по делу Мейтуса, что «законное
владение», недвижимым имуществом, обеспеченное актом государственной регистрации
«крепости», и само право собственности на имение не всегда есть одно
и то же, Правительствующий Сенат тем не менее сопроводил свое разъяснение одной
существенной оговоркой: решение по делу Мейтуса не распространяется на «залоговое
право». Оговорка Сената означала следующее: в случаях, когда недвижимое
имение было заложено как «свободное и бесспорное», даже если впоследствии
право залогодателя было оспорено, залог не уничтожается.
Фактически Сенат признал: есть «логика закона» и есть практическая
целесообразность. Необходимость «доказывать» право собственности на
недвижимое имущество привносит в сделки с недвижимостью элементы случайности
и риска, особенно это касается ипотечного кредитования. Задача «охраны»
прав законного собственника оказывается несовместимой с целями обеспечения свободного
рыночного оборота. Либо священное право собственности, либо свобода рынка, обеспеченная
гарантиями для его участников.
Именно эта проблема и составила исторический выбор российских реформаторов
конца девятнадцатого века. Параллельно с дискуссий правоведов о правомочности
«виндикации» в России, сменяющие друг друга «высочайше учрежденные»
комиссии работали над проектом «вотчинного устава», призванного раз
и навсегда устранить «шаткость и неопределенность» укрепления прав
на российскую недвижимость.